Нуч тож, буду первооткрывателем. В основном я пишу рассказы или еще что-нибудь, рисую карандашом и в шопе. Вот сейчас пишу на конкурс, хотелось бы услышать мнение - реально ли вообще все это?
Где их застала тишина Победы..
Ольга
До рассвета было еще далеко, часа три, не меньше. Только-только начинали сходить звезды с неба, сменяясь сизыми сумерками и мутным туманом. Да, был туман. Он заволакивал вершины холмов, подергивал леса на горизонте сиреневато-голубым цветом, сливая небо с землей. Все было тихо, мирно и спокойно…
Слишком спокойно.
Алексей проснулся именно из-за этой зловещей тишины. Казалось, в мире исчезли все звуки, даже не слышно привычного посапывания друзей и знакомых. Лежал какое-то время без движения, глядя в темный потолок землянки. А в голове роем кружились мысли и воспоминания о том времени. О счастливом времени. И вместо грязно-коричневого окружения перед глазами теперь было лицо Ольги. Совсем недолго они пробыли вместе, как раздался по всей России мощный призыв, потрясший всех. «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!» - эти слова зазвучали в голове солдата точно также, как они звучали какой-то год назад. Всего год, а кажется уже целая вечность прошла, с тех пор, как он в последний раз обнял жену, быстро поцеловал, уколов небритым подбородком, и впрыгнул в начавший движение поезд. И пока не скрылась в утреннем тумане станция, он стоял и смотрел на тоненький силуэт в белом платье, гадая, смогут ли увидеться вновь.
Шел второй год его пребывания на фронте. Алексей оказался везунчиком, не получил ни одного ранения, хотя бывал во многих горячих боях. Это шло на пользу молодому солдату, из мягкотелого юнца он превратился в человека сильного духом и телом. Исчезла юношеская округлость лица, четче выделялся подбородок, а глаза смотрели прямо и твердо, но между густыми бровями пролегли две глубокие морщинки. Он часто задумывался, хмурясь и уходя в себя. Друзья тогда не трогали его, уже зная, что не дозовутся. А перед Алексеем вставало тихое село в яблочном цвету, побеленный дом и девушка в белом платье, в том самом, в котором она провожала его на вокзале. Где-то глубоко-глубоко он слышал ее звонкий голос, а потом… Потом он просыпался от своих грез, вспоминал, что Ольга далеко, что впереди враг, а позади родные земли и дом среди низкорослых яблонек.
Вот и сейчас пришло внезапное осознание тяжелой действительности. Утренний холод пробирал до самых костей несмотря на теплое одеяло. Через прорубленное окно виднелись первые рассветные лучи, заливающие комнату солнечным светом. Но Алексею он неожиданно показался холодным и колючим, чем-то похожим на моросящий дождь. И в тот же момент, распахнув дверь, в комнату вошел высокий человек, одетый по всей форме. Один глаз его был закрыт, лицо худое с ввалившимися щеками и тонкими губами. Скулы и подбородок поросли многодневной щетиной.
- Подъем, рота! – тихим уставшим голосом сказал он, но видимо большинство не спали, так как вскочили сразу. Только двух или трех человек пришлось будить. Быстро и оперативно сонные и задумчивые солдаты одевались, натягивали начищенные сапоги. Многие делали это на автомате, все еще погруженные в собственные сны, ведь у каждого где-то далеко-далеко остались свои.
Убедившись, что все собрались и готовы его слушать, Варенцов, а одноглазый вошедший был именно он, хрипло начал.
- Орлы, - он прокашлялся, - вы вероятно знаете, что сегодня нас ждет бой…
В ответ послышались нестройные ответы, что «так точно, знаем». Но это было редкостью, большинство все также молча смотрели на Варенцова с каким-то мрачноватым ожиданием. Они знали, что возможно это их последняя битва, возможно они не вернутся с нее.
Видимо речь для воодушевления «орлов» было неудачной с самого начала, потому что Варенцов как-то сразу стушевался, быстро, но четко проговорил:
- Через пять минут быть наверху, наступаем.
И скрылся за дверью. Комната погрузилась в молчание. Некоторые доставали иконы, но таких было очень и очень мало, на них косились, не говоря ни слова. Все они были готовы уже давно, готовы к последнему своему бою. Но в глубине души все же надеялись, что смогут пережить эту безумную войну, вернуться домой. Все в таком же молчании, не говоря ни слова, солдаты вышли на улицу.
Солнце уже показало свой нарумяненный бок, задорно выглядывая из-за холма. Его лучи били прямо в глаза, слепили и всячески мешали. Алексей поднял руку к лицу, вглядываясь в горизонт. Даже само солнце сегодня против них, но было велено наступать на рассвете. Необходимо было выбить врагов с небольшого укрепления на левом холме.
Построились быстро, вероятно сказывались постоянные окрики начальства. Но все двигались как сонные, словно предчувствуя что-то нехорошее. Но глаза смотрели уверенно, хоть и несколько мрачно. Главное, что солдаты были готовы убивать, уносить чужие жизни. А ведь кто знает, возможно рядовые немцы не так уж и хотят воевать. Ведь у них тоже есть семьи и родные дома, любимые и дети… Но нельзя сейчас об этом думать, никак нельзя. Пожалеешь врага, не ударишь, он сам по тебе ударит, да так, что дух вышибет. Тверже стали надо быть, крепче железа, тогда сможешь выжить, если шальная пуля не положит конец этому безумию.
Алексей вздохнул. Нет, нельзя ему умирать, никак нельзя. Дома Ольга ждет, родители старенькие уже совсем. Хорошо, они на самом тылу живут, хоть есть надежда, что туда немцы проклятые не доберутся. И снова перед глазами белое платье мелькает, а в ушах голосок звонкий… И не слышал солдат, что командир твердил, не слышал, не до того было. А рассказывал командир о том, как наступать будем, тактику боя какую соблюдать. Нет, не слышит Алексей, снова в грезы манящие погрузился.
Лишь толчок в бок от соседа вывел его из сна наяву. И пошли вперед солдаты с автоматами наперевес, с касками на головах. Хмурые, но грозные, готовые на все, ради победы. Жизнь свою готовые отдать, если это хоть чем-то поможет. Другое дело, что обычно ничем это не помогает. Страна нуждается в бойцах, а бойцы умирают. Да, есть герои, но они встречаются не на каждом шагу, большинство умирает глупо и ненужно под шальной пулей. И кто знает, может сегодня тебе настигнет твоя пуля?
Но уже выходят они на прямую, вернее на поле. Пересечь его надо как можно быстрее, чтобы как можно меньше своих вражеские автоматы скосили. Готовы солдаты идти, командуют наступление. Перебежками, кое-где ползком, чтобы не заметили немцы раньше времени. И Алексей в числе первых идет. Автомат оттягивает плечо, ремень чувствуется даже сквозь плотную ткань одежды. А глубоко в душе уверенность, что все будет хорошо, что кончится война, что он вернется в родное село… Стоит только захватить эту высоту, выбить фашистов с позиций, уничтожить, разбросать их по полю – и все.
Алексей широким шагом, пригибаясь, на полусогнутых ногах уже почти бежит, ведь главное сейчас подобраться как можно ближе, пока не заметили. Но вот раздается тревожный крик – заметили! Далеко еще наши бойцы, слишком далеко, много их не вернется сегодня назад. Греет душу только мысль, что еще больше немцев поляжет под пулями русских солдат. Алексей слышит приказ торопиться, торопиться, но не терять бдительности. И он видит, как ускоряют свой бег солдаты, совсем близко уже желанная высота. Но и фашисты зря время не теряли.
Засвистели кругом пули их автоматов, совсем рядом от головы Алексея пролетела одна, но не задела. Правду говорят, везунчик он, оберегает его судьба-фортуна. Но знает Алексей, что никакая не удача это, а родная Ольга хранит его ото всех напастей. Каждый раз, когда вспоминает он белое платье, сразу и на душе лучше становится и тело здоровее чувствуется. Но не время сейчас, не время. Уже совсем близко они к долгожданному укреплению, слева подходят свои, русские танки на подмогу. Странно, ведь не должны же были они так рано в бой идти…
Оглядывается Алексей. И холодеет на душе у солдата. Не все такие везучие оказались, больше полегло под яростным фашистским огнем. Глядят остекленевшие глаза мертвецов в небо, в последний миг перед смертью вспоминают они родную сторону. И наверное мысль у каждого в голове: «Неужели выиграют фашисты войну? Неужели сдадимся немцам? Нет! Не бывать этому! Пусть я погиб, за меня другие пойдут!». Со спокойной душой умирают солдаты, выполняя свой долг перед Родиной.
Но разве в том он заключается, этот долг, чтобы умереть хоть славно, хоть бесславно? Не найдено еще на этот вопрос ответа, но люди будут умирать на войне с чистой совестью перед самими собой.
Бежит Алексей, поднимается по холму, совсем уже близко видит темный проем в укреплении. Бегут рядом с ними товарищи, бегут остальные солдаты, танки подходят слева. Не выдержать врагам этого боя, сомнут их русские. И какая-то злобная радость поднимается в душе Алексея, стремиться он убивать, готов в порошок стереть немца. Ведь это из-за него проклятого вся эта круговерть началась, оторвали его от родимой Ольги, от домика в саду.
И тут появляется в проеме дуло вражьего автомата. Залегли тут же все свои, пригибаясь, прячась от вражеских пуль, к самой земле склоняясь. Все, кроме Алексея. Словно и не видит он немца, лишь ярость в синих глазах сверкает. Лицо фашиста бледнеет от страха, но рука не дрогнула, нажала на курок.
Тело пронзила дикая боль, Алексей чувствовал, как разрываются мышцы, лопаются сосуды под натиском пуль. Кости смяты, слишком близко был нанесен удар. И словно в замедленной съемке изгибается тело солдата, слышен толи вздох, толи это просто ветер шевельнул траву под ногами. Падает Алексей на землю, но уже не чувствует ее осеннего холода, ее прелого запаха чернозема. Остановились все чувства, притупилось сознание, только одна мысль бьется словно птица в клетке, только одно имя шепчут охолодевшие губы: «Ольга».
Уже чувствовал Алексей смрадное дыхание костлявой, склонившейся над солдатом.
Ольга…
***
Рассвет. Деревенское кладбище. Светлые лучи мягко освещают могилы погибших в войну. Играет на деревянном кресте солнечный зайчик, ласково шепчет в ивах легкий ветерок. Тишина и мир. Война кончилась, и словно сама природа радовалась освобождению, победе русских войск. И здесь она старалась создать как можно более приятный покой телам погибших.
У самой крайней могилы сидит, скорчившись, какая-то старуха, прикрывая лицо руками. Ее плечи вздрагивают – плачет. Но вот она отнимает ладони, и видно, что никакая это не старуха, а молодая девушка с седыми, как снег, волосами. Ее лицо кажется маской скорби, его избороздили глубокие морщины, горе наложило на нее свою несмываемую печать. Глаза ее потухшие, уже не сверкает в них тот ясный огонек, что когда-то спасал жизнь Алексею. Спасал, да не спас… Да, это она. Ольга. Но во что превратила ее война? Уже не стройная темноволосая девушка, а сгорбленная старуха с седыми космами стоит перед нами. Она живет, ее сердце бьется, легкие исправно вдыхают и выдыхают воздух, но глаза ее, ее душа умерли. С Алексеем. Каждый день приходит она сюда, садится на деревянную скамеечку и смотрит мертвыми глазами на деревянный крест с небольшой табличкой, на которой высечено «Волков Алексей Владимирович, я умерла вместе с тобой. Ольга.»
